Тайны Питтсбурга - тайны цеха

ОНанизмы: предлагаемая ниже рецензия на книгу-роман молодого американского автора - хороша тем, что большинству из вас никогда не удастся прочитать т.н. "первоисточник". Предчувствую недовольное: "Что ж хорошего, сынок (папаша - в зависимости от восприятия)?!" А хорошо в данном конкретном случае то, что подобный подход даёт любому желающему возможность абстрагироваться от текста произведения литературного (избавившись от неизбежного сравнения - сиречь споров - своей позиции с позицией критика) и погрузиться в текст критический. Таким образом, нижеследующее становится как бы уже не Относительным (чем чаще всего является любой критический материал), а переходит в разряд Абсолютного. Заглавная же буква в последнем слове говорит не о величии исполнения, а о чистоте и беспримесности жанра как такового. В результате же получаем очевидную самодостаточность критической статьи, что само по себе уже похоже на продукт Идеальный.

Майкл Чэбон (будь проклято его имя) – молодой американский автор, ведущий повествование так же легко, как Милан Кундера в ссылке, Хантер Томпсон в состоянии комы, Генри Миллер в горячке ночи. И это первая причина, почему я его не люблю: он пишет лучше, чем я. К тому же, в свои двадцать четыре он моложе меня. И что уж совсем неприятно, он выглядит лучше, чем я. Говоря точнее, он похож на плод тайной любви Афродиты и Кларка Гэйбла. Для того, чтобы вырвать мою подругу из привычного телеплена, оказалось достаточно подсунуть ей фото Майкла. "Черт подери! - тут же заорала она. - Какой классный мужик!"

Американская богема отнеслась к Чэбону примерно так же. Критики, истосковавшиеся по лобзанию ног очередного гения, буквально сорвались с цепи. Они сравнивают "первенца" Чэбона - роман "Тайны Питтсбурга" - с "Над пропастью во ржи" (в оригинале – «Кэтчер во ржи» Дж. Селинджера). А тот, как ни крути, классик, краеугольный камень, звезда на небосводе печатного слова.

Меньше всего такого успеха ожидал сам Майкл. Долгие годы он безуспешно пытался впарить свои кратенькие рассказы "Нью-Йоркер" и "Джи-Кью", прежде чем его занесло в Калифорнию. Там Чэбон стал посещать литературный семинар, которые обычно посещают только взбалмошные домохозяйки да дорожные полицейские-отпускники, убивая время в писательских упражнениях.

Экзамен, сданный Чэбоном в конце семинара, спровоцировал руководителя курса на телефонный звонок другу-литагенту в Нью-Йорке, а тот, в свою очередь, замолвил словечко перед крупным издательством "Ходдер э Стогтон". Майкл подписал договор, получил сто пятьдесят тысяч долларов задатка, а кроме того, продал за шестизначную сумму права –на экранизацию (режиссер Алан Пакула). Такой простой может оказаться писательская карьера, когда жизнь еще не прошла фазу молодости, а любовь еще не израсходована.

Собственно, именно об этом идет речь в романе "Тайны Питтсбурга". О Любви: между мужчиной и женщиной, мужчиной и мужчиной, колли и доберманом, человеком и машиной, человеком и мотоциклом, мафией и еврейским кланом. Узлище взаимоотношений, то легких, то смертельных, ядро которых - миленький любовный треугольник и жаркое лето над Пенсильванией. Лучше сказать так: Майкл Чэбон вешает на наши уши лапшу пестрых многослойных эссе, в которых есть все, что находится между хаосом современной внутренней архитектуры человека и самым католическим из всего, католического – альбомом Брюса Спрингстина. Майкл Чэбон - говнюк, но говнюк удивительно элегантный.

"Как многие персиянки, ока была красива орлиной красотой: крючковатый нос, темная кожа и темные же тени вокруг глаз…".

"В Питтсбурге, может, в гораздо большей степени, чем в других местах нашей индифферентной страны, официантке - все по фигу...".

"Не думая об ужасных последствиях, она позволила себе увлечься изучением французского. Она была в восторге от этого языка, который повинен в изменах молодых американок больше, чем любой другой".

Это все не только мило сформулировано, это еще и правда. Я тоже кое-что затаил за пазухой против французов с тех пор, как моя первая любовь изменила мне с парижанином; а мои знакомые персиянки все без исключения выглядят так, как описал Чэбон. Я, как и он, нахожу, что "многие женщины на самом деле чуточку похожи на гитару". И именно потому, что человек, одновременно разбирающийся в гитарах, женщинах и писанине, никак не может быть конченым, я подальше забросил кисть, которой собирался обрисовать слабости современной молодежи жирным желтым цветом. Я быстренько пережил метаморфозу: из критика к читателю, от работы к удовольствию, от ярости к покорности; и только это случилось, как Чэбон сунул меня головой в унитаз: его главный герой оказался гомиком. Вы спросите: "Ну и что?" Дело в том, что до сих пор я затыкал пасть любому джеймсу болдуину, когда тот начинал разглагольствовать о "своих мальчиках". Нога Трумэна Капота никогда ни под каким видом не переступала порога моего дома. Даже его высочество Оскар Уайльд в моей библиотеке относится к гетеросексуалам...

Все оказалось совсем не так страшно. Майкл Чэбон поначалу эстетически логично протащил меня через парочку "голубых" постелей, а потом на свет всплыла мафия, поставившая "голубого" приятеля главного героя перед дилеммой: или тебе отполируют морду, или ты провалишься сквозь землю...

Да, вот так это и было. И единственные критические слова, которые приходят в голову, обращены вовсе не к Майклу Чэбону, а к его критикам. Потому как Сэллинджер, которого приплетают сюда американские "коллеги", только кажется литературным предшественником "Тайн Питтсбурга". Описание молодой, дикой и свободной жизни предстает в романе лишь на авансцене. На заднем же плане прячется Ф. Скотт Фицджеральд и традиция - насквозь прогнившая - последний раз с помощью Речи возлюбить больное отсутствием смысла общество. Это легко переносимый шаманизм слова. Это литература в качестве медицины.

На одной из этих фотографий изображен Майкл Чэбон. Случилось так, что во время подготовки журнала фото Чэбона было утеряно, а затем нашлось сразу... два. При этом мнения редколлег на то, который из двух - настоящий Майкл, разделились. В конце концов, пришли к соломонову решению: напечатать оба снимка. Те из вас, кто никогда не увидит М.Ч., могут выбрать из двух - один, по вкусу. Те же, кто когда-нибудь совершенно случайно наткнется на Майкла (в книге, журнале или лично), сможет разрешить наш спор. Делайте ставки!..