26.02.2008 Интервью: Виталий Шум "Рок по-Могилевски"

В БелГазете опубликовано интервью Татьяны Замировской с Виталием Шумом. Кому охота — можете купить — № 8 от 25.02.2008 — газета республиканская, найти ее можно в любом городе. Хотя, лучше этого не делать, потому что от исходного интервью там почти ничего не осталось — все пропало под ножом редактора. Наступили на самолюбие Шуму и по-другому — его фотку ужали до 3 см квадратных и отправили в тыл (язык не поворачивается сказать, что «Шума засунули в жопу») статьи. Зато изрядную часть страницы заняла какая-то ебливая девка — точно не из ЦЖР, демонстрирующая читателю характерный локтевой сгиб руки с подписью: «Победа для вашего горла»…

Однако глобального повода для расстройства нет, поскольку сохранился оригинал этого интервью, который мы и публикуем для наших читателей.

В преддверии главной рок-церемонии Минска, которая в нынешнем году наверняка окажется битвой динозавров с ветряными мельницами, «Белгазета» заинтресовалась тем, как обстоят дела с рок-музыкой в белорусской провинции. Затрагивают ли тамошние рок-коммьюнити столичные рок-«разборки»? Можно ли говорить о наличии нескольких географически обусловленных течений белорусского не-столичного рока? Обо всем этом корреспондент «БГ» беседует с координатором могилевского творческого объединения «Центр живого рока» Виталием Шумом.

Справка Белгазеты: Виталий Шум, 27 лет, журналист, редактор сайта о могилевском роке, директор групп «Глюки», «Обаяние невовлеченности», «Сердце Дурака». «Центр Живого Рока», координатором которого является Виталий — своего рода контркультурное сообщество, занимающееся организацией рок-концертов, творческих вечеринок и мероприятий, связанных с актуальным искусством.

- Расскажите, пожалуйста, каким образом вы попали в контекст могилевского рок-движения и с чего это всё вообще началось?
- Музыкальная жизнь в Могилеве благополучно существовала задолго до меня. Еще в конце 80-х — начале 90-х во всю силу гудел могилевский рок-клуб. Местные рокеры первыми в Беларуси сумели продолбить дырку в советской системе: в 1988-1989 в городе прошло два всесоюзных рок-фестиваля ДИАЛОГ и ДИАЛОГ-2 с участием не только лучших могилевских групп — «Лабиринт», «Конвент», «Постоялый Двор» — но и на тот момент довольно известных «Калинов Мост», «Нате», «Чайф», «Алиби». Зацепили и Беларусь: «Мроя», «Бонда», «Би-2», «Ыыы», «Мясцовы Час»… На первые фестивали билеты распространялись через горком комсомола и профсоюзы — представляете какой был оглушительный резонанс!?.. Тем более, на дворе стоял запах перестройки. В это же время в Могилев приехал выпускник минского Инъяза — Юра Романов, который начал издавать уникальный для Беларуси самиздат-журнал «Окорок». Его лепили в местной типографии 1000-ным тиражом и распространяли по всему СССР. Все это привело к взрыву энтузиазма и крикам «Могилев — белорусские рок-Васюки».

В это красивое время начала 90-х я еще был школьником, таскал из домашней библиотеки книги и продавал их на книжном рынке — «книжнике». Рядом тусовались неформалы, музыканты, художники, обмениваясь литературой, музыкой. По соседству бойко торговал винилами ныне покойный Толик Варламьев — лидер группы «Револьвер». А в двустах метрах находилась пиратская студия звукозаписи «Авеста», где можно было достать абсолютно любую музыку. Хорошее время было, окружающая среда была буквально наэлектризована флюидами творчества.

Прошло пять лет и я осознанно вернулся на «книжник», но все изменилось. Тусовка разрослась до нескольких сотен человек, но это уже была обыкновенная толпа, пропитанная подростковыми гормонами и дурью. Могилевская сцена тоже деградировала. Поэтому я начал делать что могу — писать. Интуитивно я пришел к изданию музыкально-литературного самиздат-журнала. Гораздо позже узнал, что изобрел велосипед, и существует огромная культура рок-самиздата! А эпицентр белорусского рок-самиздата — в Могилеве, где вышло полтора десятка журналов всесоюзного значения! Все это прибавило мне пороху, и однажды с макетом выстраданного журнала «Шум № 2» я осмелился подойти в троллейбусе к редактору легендарного «Окорока» — Юрию Романову. И тот стал мягко направлять мою подростковую энергию в общественно-полезное русло.

К 2002 году как-то само собой так вышло, что вокруг меня оказались молодые талантливые музыканты и поэты, и мы вместе бросились заниматься всем сразу: музыкой, стихами, издательством, концертами. Чуть позже появилось название — творческое объединение «Центр Живого Рока». Недавно нам исполнилось шесть лет. За это время, мне кажется, нам удалось здорово нашуметь далеко за пределами родного города и вернуть Могилеву почетное звание «белорусских рок-Васюков».

- Учитывая, что вы неплохой журналист и отлично разбираетесь в музыке, почему вы не переехали в Минск и не начали «действовать» там? Ведь возможностей там гораздо больше.
-Это очень сложный вопрос. Я не считаю себя журналистом, я не считаю себя организатором концертов. Недавно меня отрекомендовали Саше Куллинковичу как «могилевского промоутера» — я готов был провалиться сквозь землю со стыда. Вы прочувствуйте, как это глупо звучит — «могилевский промоутер» — очень изощренное ругательство.

Наш ЦЖР вырос из тусовки талантливых людей, которые держались вместе, подпитывали друг друга идеями и эмоциями, где-то даже соперничали, писали стихи и песни. Появилась красивая маргинальная среда, я бы даже сказал «культура», которая имела свои корни в традициях могилевской рок-культуры и поэзии. Мне ужасно не хотелось бы, чтобы мы, переживая эти колоссальные чувства, загнили в своем самолюбовании, спились или опошлили ее бытовой грязью, пожрали сами себя — как это бывает в маргинальных кругах повсеместно… Поэтому мы старались не вариться «внутри», а рваться к людям: писать статьи, делать концерты, выпускать диски и сборники стихов. Все шло из любви и нам хотелось этой любовью делиться, вовлекать в наш мир тех, кто похож на нас, кому грустно и одиноко. Ведь потерявшихся людей — море — посмотрите вокруг! И пока молодой человек еще не закостенел темечком, не зарылся в работу и быт с головой, есть шанс с помощью искусства привить ему некие вечные ценности. Мы рвемся ради этого… Это цель объединения. И мои статьи, и всякие таланты — это лишь средство, которое для меня лично без цели теряет всякий смысл.

Именно поэтому я никогда не стремился сделать личную карьеру на том, чем занимаюсь. Ну что бы я делал в Минске? Писал бы скучные статьи о скучных группах? Делал бы для них концерты?.. Сидел бы на пресс-конференциях с умным видом и слушал про то, что музыкантам нечего кушать, и поэтому им просто необходимо иметь по 150 баксов с концерта на одно музыкантное рыло? Я не вижу в Минске места для себя. Если я буду там работать однажды, то из-за тотального безденежья, а не ради какой-то идеи. Потому что не вижу самой идеи. А строить ее с нуля, как мы это сделали в Могилеве я попросту не смогу — я уже вышел из возраста, когда совершают подвиги.

- Контекст могилевской рок-культуры немного напоминает мне рок-культуру СССР конца 80-х. По вашему мнению, такого плана рок-культура вообще свойственна провинции?
- Мы — не принципиальный андерграунд. Мы — андерграунд вынужденный. И это свойственно любой провинции, конечно. Ну если негде делать концерты, если это не окупается, если проблем километр — что делать?! Сейчас проблема немного отпала: мы умудряемся даже концерты по определению «квартирного» формата делать в клубах и собирать на них по 200-300 человек. Слава Богу, глава городской идеологии — человек вменяемый. Из его уст прозвучало однажды: «Пусть делают свои концерты, если запретить — будут по подвалам собираться все равно, и Бог знает что будет. А так хотя бы на виду…».

А атмосферу конца 80-х нагнетает не рок-музыка, а существующая политическая система в Беларуси, которая не дает развернуться коммерции, шоу-бизнесу. Нет мощностей, формирующих рынок потребления, поэтому все живет на самодеятельном, «совковом» уровне.

- Как в Могилеве с клубами? Музыкантам есть где выступать? И легко ли организовать в Могилеве концерт заезжей рок-звезды?
- В Могилеве нет ни одного самодостаточного клуба, в который можно было бы вот так сразу приехать и сделать концерт напрямую. Есть более-менее постоянные концертные площадки, но ни в одном нет полноценного концертного аппарата. Есть еще, конечно, набор домов культуры различных мастей, но ДК — это бюрократия, идеология, трусливые директора и сумасшедшие вахтерши.

Нет особой разницы — какой группе делать концерт. Иногда дело упирается в коммерческие требования. Меня, например, дико ломает, если группа, которая хочет приехать, в первую очередь интересуется гонораром, а не тем, сколько соберется народу, какой будет звук и сможет ли группа прозвучать хорошо. Вот приехал, например, Помидорoff пару лет назад — практически «за свои», не пожадничал, и теперь в Могилеве он один из самых восстребованных музыкантов. А есть минские группы, которые считают, что им здесь сразу обязаны отвалить гонорар от 500 у. е. и выше — они до сих пор и сидят в Минске. Зато к нам табунами ездят группы из Москвы-Питера, которые прописались на канале А-1, и обладают культовой популярностью в альтернативных кругах. Се ля ви: кто хочет выступить — тот выступает.

В этом смысл гастролей — в расширении аудитории, а не в кормежке жены и детей. Для кормежки существуют корпоративы. А обирать людей, которые любят твои песни, и «все равно придут» — это мерзость. Тем более, что поклонники белорусского рока — люди не богатые: школьники, студенты… Короче, не складываются у меня отношения с белорусскими музыкантами.

- Каким образом затронула могилевскую рок-сцену проблема «запрещенных групп» и «черных списков» — если вообще затронула.
- Единственная могилевская группа, которой несколько раз не давали выступать, без объяснения причин — это «Глюки», но это было давно — в 2005. Мы решили не спекулировать на эту тему и не косить под «борцов с режимом», коими не являемся. Их личные взгляды — это их личные взгляды, они отражены в песнях. Флагами при этом махать вовсе не обязательно. Сейчас, когда «осиное гнездо сопротивления» рухнуло, мне особо радостно, что «Глюки» не стояли в одном рядке с борцами: они были мудрее, и теперь им не нужно оправдываться.

- Почему-то белорусский панк-рок сильнее всего именно в регионах (те же «Глюки» просто прекрасны!). Почему так происходит?
- Дело не в панке вовсе, а в общей одухотворенности провинции. Панк — это авангард рок-музыки, ее острие. А рок-музыку от популярных жанров отличает не степень известности, а заложенный в песне личностный конфликт автора. Наличие конфликта и попытка его решения в песне — и есть отличительная черта рок-музыки и ее дьявольское зерно. Вот почему многим ортодоксам от рок-музыки так важная «искренность» исполнителя. Потому что с такими вещами не шутят. Место глубоких душевных переживаний — свято, в этом есть что-то религиозное. Понятно, что я немного идеализирую рок-музыку, но она должна такою быть. В Беларуси самые одухотворенные, проникшиеся романтикой рок-музыки люди — в глубоких райцентрах, можете мне поверить. Там люди живут мечтой.

- Как вы относитесь к нынешнему формату «Рок-коронации»? И если бы у вас была возможность участвовать в ее оргкомитете, за какие изменения вы бы выступали в первую очередь?
- Лично мне нынешняя «Рок-коронация» не интересна. Это какой-то парад всех святых. Старая мафия соберется, чтобы вместе потусить, по случаю «вседозволенности». Сами же между собой поделят коронки и тут же, на месте, их обмоют. Не вижу интриги. Состав сильный, группы известные, но непонятно для чего они соберутся — спеть по 1-2 песни?.. Этот состав больше сгодился бы для какого-нибудь суточного опен-эйра, а не для церемонии, подводящей итоги музыкального года.

С другой стороны, оргкомитет «Коронации» попросту не владеет информацией о том, что происходит по республике, да и не особенно к этому стремится — о каком подведении итогов может идти речь?.. «Коронация» живет своей жизнью, а музыкальная жизнь республики — своей. Естественно, у многих возникают вопросы: что делать и кто виноват. А никто не виноват. Организаторам нравится «вот такая» коронация — они и делают ее, как нравится. Это логично. А кому не нравится, могут сделать что-то свое. Можно придумать другие фестивали, но ведь никто ничего не делает! Так что остается «Рок-коронация» — такая, какая есть. Честь и хвала тем, кто ее делает.

- Почему региональные группы так мало представлены на «Коронации», по вашему мнению? И если представлены (было такое один раз), то в какой-то сиротской номинации «региональные группы».
- Региональные группы слабее столичных в техническом плане. Дешевле гитары-примочки, более молодые и соответственно менее опытные и менее техничные музыканты. На то есть объективные причины. Периферийные музыканты живут в своих местечковых музыкальных гетто, и нет никакой возможности сравнивать себя с группами повыше уровнем. С этой точки зрения «Коронация» могла бы быть для провинциалов очень полезной: они имели бы возможность посмотреть на других и себя показать, получить возможность отыграть на громадной аудитории и получить стимул для дальнейшего развития.

К сожалению, столичные музыкальные заправилы этого не понимают. А выйдешь на сцену КЗ «Минск» со 100-баксовой гитарой — ржать будут в своем тесном кругу до хруста в ушах: «дилетанты приехали». И то, что эти дилетанты пишут замечательные песни — никого не интересует. Звукоизвлечение важнее. В столичной музыкальной индустрии — профессионалы, люди занятые, им некогда что-то чувствовать и понимать. А если тебя и пускают на сцену с «их величествами», то с выражением «па-на-е-ха-ли» на лице.

- На сайте ЦЖР вы пишете: «Песни должны быть такими, чтобы от них хотелось жить или умереть». Звучит достаточно архаично, разве нет? Вообще, насколько для вас важен вопрос личных принципов и верности идеалам в контексте творчества?
- Я отлично понимаю, что не моден, не современен, и не попадаю в ногу со временем и прогрессом. И наше объединение — тоже. И слава Богу. Дело не в принципах: на одних принципах далеко не уедешь. Дело в вере. В идеалах и ценностях, которые тебя воодушевляли в юности. В тех дорогих сердцу моментах — с гитарой на кухнях и чердаках, когда каждое слово и звук — как откровение, «и тот кто рядом с тобою — родной, и хочешь спи, хочешь пей, хочешь пой…», и осознании, что мы не такие, как весь этот серый мир, но сможем его изменить, потому что никогда не станем «такими как вы, взрослые»… А потом взрослеем и становимся такими же. Кто-то хорошо заметил: «те, кто хипповал в 60-е, протестуя против войны во Вьетнаме, сейчас бомбит Ирак». Такое же предательство происходит и рядом с нами — повсеместно, каждый день.

Так вот если что и есть во мне, так это не принципиальность, а отчаянное нежелание предавать юношеские идеалы. Ничего не просить у «взрослых», не унижаться, поступать по совести и в каждом человеке видеть живую душу и пытаться разбудить в ней самое лучшее. Мы в ЦЖР стремимся преследовать эти идеалы, или хотя бы не убивать их в других собственным скотством. Наше объединение — это не оголтелый андерграунд, мы не против «славы», мы только рады будем, если придет популярность. Но какой ценой? Если за популярность придется заплатить цену, которая перечеркнет все, что было до этого — меня там уже не будет. И Центра Живого Рока тоже.

Фото Евгении Алефиренко