Интервью с Виталием Шумом. Центр Живого Рока

«Рок-андерграунд в 21 веке? Бред!» Так думала и я, пока недавно, в городе Могилеве, не столкнулась с почти каноническим явлением подобного рода — творческим объединением «Центр Живого Рока» и его лидером — человеком по имени Виталий Шум.

Декорацией для нашей беседы стал малый концертный зал «ЦЖР» и, по совместительству, — логово интервьюируемого. Представьте большое чердачное помещение, без мебели, по углам разбросаны стопки бумаги, джинсы, пивные бутылки; стены увешаны афишами концертов, обложками журналов и советскими агит-плакатами, призывающим «Отстоять завоевание октября!» и «Бить фашистов крепче!». По углам комнаты, на полу — два компьютера и два матраса. На одном из них тихо посапывает завернутая в простыню девушка. На втором расположился экс-брестчанин Виктор Дэо, временно здесь проживающий. В дальнем углу черный кот копошится в мешке мусора... Я с Виталием располагаюсь посреди комнаты, включаю диктофон и очень скоро начинаю понимать, за что Шума кличут в кулуарах «пиздючим ящиком»...

— Ну, рассказывай!
— О себе?

— И о себе тоже. О белорусском андерграунде, альтернативной культуре, музыке...
— У нас секса нет! (смеется) Какая еще альтернативная культура, музыка?.. Нужно определиться, что мы называем «альтернативой». Вся официальная белорусская музыкальная культура концентрируется вокруг оркестра Финберга и районных ДК, и неизменна уже лет пятьдесят. В поп-музыке — «совковая» эстрадно-джазовая школа, назовем ее так. Все, что существует помимо этого, к сожалению, и является «альтернативой». Хотя на самом деле группы ККРАМБАМБУЛЯ, КРАМА или N. R. M. — это и есть современная поп-сцена, нормальная белорусская культура. Во всем же цивилизованном мире «альтернатива» — это контркультурные явления. А вот с контркультурой в нашей стране — совсем плохо.

— То есть?..
— Ее почти нет. Я представляю могилевское творческое объединение «Центр Живого Рока», и мне кажется, что мы — единственный контркультурный фронт в этой стране. Все остальные замкнуты в своих субкультурных резервациях (панковских, растаманских, хардкоровых, хип-хоповых, металевых...) и не желают из них выбираться в антагонистическую для себя среду для реального дела, для воздействия на общественный вкус. Патовая ситуация: нет нигилистов, бунтарей, нет живых людей!.. А ведь казалось бы, духовный протест для творческой и интеллигентской прослойки, для молодежи — совершенно нормальная штука! Мы приходим в этот мир, растем на сказках про «алые паруса», но где-то в 16-18-20 лет былые иллюзии начинают стремительно разрушаться. Приходится выбирать: или вписаться в реальность, постаравшись устроиться в ней поудобнее, повыгоднее, или посредством своего творчества отстаивать собственную свободу и юношеские идеалы, право быть каким хочется, а не каким позволят. Шаг к духовному освобождению от мира вещей — как шаг на Голгофу, но благодаря тому, что лучшие представители человечества в свое время делали этот шаг, появилось большинство шедевров мирового искусства.
Чем может похвастаться Беларусь? Да ни чем... Мне жаль этих людей — Мартыненок, Мяльгуёв и Подберезских, кропотливо подбирающих жалкие крохи для своих искусствоведческих талмудов. Они — патриоты-мусорщики, и собирают мусор. Реальных людей, знаковых для мировой культуры и музыки у нас — раз-два и обчелся. Просто время такое, не героическое, просто нет Людей. Все озабочены только тем, чтобы хорошо поесть, потрахаться и поспать.

— Но ведь так просто не бывает, чтобы — «ничего»?
— Нет, я же говорил: на уровне субкультур что-то постоянно происходит. Крутые рэперы, там... панки-анархисты... Короче, пластмассовый мир победил!

— А среди этих субкультурных течений можешь ли ты выделить основные тенденции, направления?
— Могу. Есть Беларусь западная — Гродно и районные города-спутники, а также частично «прогрессивный» Минск, а есть восточная — Могилев, Гомель. Брест и Витебск со своей «ориентацией» не определились, поэтому о них говорить сложно. Гродненская культура, ввиду географической близости с Польшей, имеет соответствующий крен. Здесь сильно развит западный образец, альтернатива: D. I. Y.-система, панк-фэнзины, стрэйтэйдж, антиглобализм и т. д. Ни одного нормального представителя эта «альтернатива» до сих пор не родила. DEVIATION культивировали на безрыбье — за что?!?!?! Давече вот послушал альбом еще одной известной гродненской панк-группы PET NIHIL — уродство боже ж мой! Люди абсолютно бездумно слизывают пан-европейские контркультурные стандарты, выдуманные детками зажравшихся буржуев, которым заняться больше не чем, кроме как фигачить города, где проходят слеты «Большой семерки», да спасать от себя самих флору и фауну планеты. Люди сражаются с ветряными мельницами, напрочь игнорируя тот факт, что они живут в Беларуси, в совсем другой системе координат. Здесь другие проблемы, другая культурная традиция, менталитет другой! Я вообще до сих пор встречал только две органичные панк-группы «современного, западного» образца — выборгскую группу ПОСЛЕДНИЕ ТАНКИ В ПАРИЖЕ и могилевских ГЛЮКОВ. Все остальные напоминают ВИА 70-х, исполняющих «битлов» и «роллингов» на русском языке.
В Могилеве D. I. Y.-культура отсутствует, и вообще преобладают прорусские настроения. Соответственно, и музыка с уклоном в русскую традицию. Само мышление людей, даже через пятнадцать лет независимости, остается русско-имперским. На протяжении многих лет могилевский альтернатив базировался на идеалах русского, сибирского рока, на философии экзистенциализма. Такая подкладка гораздо серьезнее «гродненского» образца, тем более, что экзистенциальное мироощущение универсально для любой страны — нет такого места на планете, где бы не хотелось умереть от сознания того, что реальность тошнотворна, а место прекрасному лишь в душах и душевных порывах...
Ну а самым ярким порождением могилевского альтернатива стала не музыкальная группа, а рок-журнал — «Окорок». Были и действительно большие величины среди групп, такие как ОРКЕСТР МЕЛАНХОЛИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ, МЕСТО РАСПРОДАЖИ ИЛЛЮЗИЙ, не реализовавших свой потенциал. Сейчас — очередной расцвет. Такие группы, как ГЛЮКИ и АВАНГАРДШКОЛА — явления республиканского масштаба. Рядом с ними любой белорусской группе будет сложно задирать нос.
Есть ОБАЯНИЕ НЕВОВЛЕЧЕННОСТИ и СЕРДЦЕ ДУРАКА — явления еще более глобальные в общекультурном плане, но пока слабые в музыкально-профессиональном. Есть большие субкультурные явления, как блэк-металический ASGUARD, этно-группа OSIMIRA, панк-патриотическая МОЛОДОСТЬ — их музыка пользуется спросом за пределами нашей страны; есть субкультурные явления поменьше, старающиеся следовать в авангарде модных альтернативных течений — 3t. ON, БЕДЛАМ и недавний победитель «Басовища» ТАВАРИЩ МАУЗЕР.
С приходом на Беларусь «эры FM», появились новая, «радийная формация» музыкального альтернатива, всасывающая в себя, в свете «75%», абсолютно все. На Могилев, например, велико влияние «Нашего Радио». Большинство могилевских групп целенаправленно распахивают эту «почву», что меня сильно удручает. Сам факт возможности искусственной раскрутки здорово ограничивает творческое мышление — ты начинаешь думать «другими файликами». Как результат — меняется даже мировоззрение, ощущение реальности уходит из-под ног — заканчивается искусство, зато слишком рано проявляются «звездные» болезни собственной исключительности и самодостаточности — на пустом месте. Эта индустрия пожирает творческие личности, превращает их в однообразную липкую кашицу, которую нормальный человек есть не будет, а ненормальный, оболваненный — схавает, как и все другое, вкуса не распробовав.

— Почему ты считаешь, что «FM» и «Искусство» — вещи несовместимые? На западе ведь эта система прекрасно работает.
— Потому, что «доступность» обесценивает вещи. Если бы Третьяковскую галерею приносили к вам на дом пять раз за сутки — захотелось ли бы вам «еще живописи»? Один критик сказал в момент перехода МАШИНЫ ВРЕМЕНИ от любительского коллектива к государственному: «Раньше вас знали 50 тысяч; теперь вас знают 50 миллионов. Но разве можно сравнить, как вас любили те 50 тысяч, а как любят эти?..» Я и по себе помню: когда я впервые услышал песню АЛИСЫ «Веретено», у меня была просто дичайшая истерика, я просто рыдал двое суток — серьезно!.. А потом узнал, что эта песня по двадцать раз за день вертится на «Нашем Радио», и любовь словно рукой сняло. Странное чувство, словно ты лелеял слиток золота, а потом вышел на улицу и увидел в руках суетливых и безразличных людей по такому же...
На Западе, который идеализируют и на который равняются, с этим немного проще: во-первых, практически нет такого слова, как «формат». Под любую хорошую музыку найдется своя радиостанция. Есть выбор — не болтаться в эфире со всяким дерьмом, а выбрать что-либо пристойное. Во-вторых, занятие музыкой, если ты не Бритни Спирз, отнюдь не сулит миллионных доходов. Гораздо большие деньги можно заработать, продавая компьютеры или нефть. А в капиталистическом мире зашибание бабла — главный показатель успеха в жизни, и статус музыканта зачастую — как клеймо юродивого на лбу. Но если человек делает сознательный выбор в пользу музыки, творчества, то он имеет возможность заниматься Искусством, живя пусть и не богато, но и не наказывая нищетой своих близких и родственников, думая, прежде всего — об Искусстве.
В нашей убогой стране некоторые просто не знают, как эти чертовы деньги заработать, как заработать себе статус в обществе, и некоторым кажется, что музыка — самое подходящее для этого занятие. Поэтому они готовы сложиться вчетверо, стать девочкой или мальчиком, лишь бы их купили. Что, я мало знаю групп, которые не успели одну песню записать, как начинают рассылать ее куда ни попадя, искать продюсеров и раздувать пиар-меха в Интернете? У этих людей нет ни мозгов, ни гордости, ни самоиронии. Ну и кого из них покупают, кого из них уважают? И почему чужие ошибки никого не учат и поток «творцов-с-протянутой-рукой» не иссякает?!? По мне, если уж продаваться, то как ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, когда за тобой бегает целая кодла дельцов и умаляет об этом, а тебе все равно терять уже нечего, осталось два раза пописать и — все...

— Слышала из твоих уст достаточно резкое деление на «минские» и «провинциальные» группы...
— Проблема Минска в том, что это — столица. Как и Москва. Сам ритм жизни в столицах неблагоприятный — суета... Но златоглавая, как гигантская воронка, всасывает творческий потенциал провинции, периферийных пассионариев, и имеет мощности для того, чтобы эти люди реализовались. Минск же похож на дрейфующий в океане айсберг, до которого никому нет дела. Никакого пиетета перед минскими людьми, группами могилевские не испытывают, «покорять столицы» не сильно-то рвутся... Да и по собственным наблюдениям: ничего интересного, свежего, в Минске не появляется уже лет десять. Были две группы, которых всего шаг отделял от статуса «великих» — НЕЙРО ДЮБЕЛЬ и КРАСНЫЕ ЗВЕЗДЫ, но и Куллинкович, и Селиванов отдали предпочтение здравому рассудку, а не сомнительной славе. N. R. M. — трудолюбивые, но предсказуемые пчелки, ЛЯПИС ТРУБЕЦКОЙ — талантливые гимнасты, КРАМА — кабацкая ватага. Помидоров — рационален, чтобы быть всамделишно крутым. Все остальные — полистайте подшивку «МГ» — это однодневная мелкота, искусственно культивируемая FM-станциями. 90% минских групп, оказавшись в провинции, лишенные возможности выступать, нормально записываться и быть целованными в зад студентками, не протянули бы и года. Минские группы — картонные, их пальцем продырявить можно. А на периферии всегда что-то появлялось, какие-то группы и персонажи, на которых публика велась, как обезьяны на удава. Увы, обожание этих групп всегда носило сектантский характер. И сами команды долго не протягивали на своем «самодеятельном» уровне.

— Ты считаешь, что альтернативная культура должна поддерживаться на государственном уровне?
— Я этого не говорил. Вы не поддерживайте, вы не мешайте. Или уж мешайте на полную катушку, чтобы каждый понимал, что играет рок под страхом лишения рук или ног. У нас же — ни то, ни се.

— А как ты можешь прокомментировать историю про «черные списки»?..
— А что тут комментировать? В 1998 году по Могилеву ходила байка про то, что, якобы, банда скинов повесила на гитарной струне (!) на дуле памятника танку, первым ворвавшемся в Могилев, трех панков за то, что они, якобы, отказались посреди улицы покричать «Хайль Гитлер!». Бред полный, у нас-то и скинов никогда не было, но весь город дико стоял на ушах — бабушки у подъездов шептались. Все верят в то, во что хотят верить.
Конечно, у нас все не так гладко: мне и самому доводилось «вляпываться в неприятности». Но все беды растут из отсутствия в стране национальной идеи и государственной идеологии. Никто не знает, что можно, что допустимо, а что нельзя. Поэтому громадное количество пакостей творится на уровне мелких чиновничков-перестраховщиков, трясущихся «абы чего не вышло». Более серьезные структуры в дело еще не вмешивались. В противном случае обложили бы так, что мало не показалось. Не ездили бы вы по «польшчам», не киряли бы халявный портвейн за сценой «Басовишча»... (смеется)

— Так, ладно. Расскажи лучше о вашем объединении, о «Центре Живого Рока». Как давно вы существуете, как создавались?
— Можно считать, что «Центр Живого Рока» начался в 1988 году, когда в Могилеве появился первый в Беларуси рок-клуб под предводительством Александра Перегуда и Юрия Романова. Мы себя считаем продолжателями их доброго дела.
В Могилевский рок-клуб в перестроечные времена входило тринадцать групп из Могилева, Минска и Бобруйска (БИ-2). Рок-клуб имел свой печатный орган — самиздат-журнал «Окорок», который за несколько лет из маленькой брошюрки превратился в журнал всесоюзного масштаба, распространяемый тысячными тиражами. Благодаря рок-клубу и журналу, Могилев обрел статус «белорусских рок-Васюков» (как его называли московские журналисты), но в 1992 году все развалилось. Еще несколько лет рок-движение в городе продолжалось, но в истории об этом периоде воспоминаний не осталось, во многом потому, что не было яркой организованной структуры, вокруг которой бы «наматывалась» жизнь. В 1995-м такая структура вновь появилась. Называлась она «Творческое объединение «В Тихом Омуте», во главе с учителем ботаники и химии Клайдом Эрманом.
«В Тихом Омуте» продолжило самиздат-традицию — было издано три журнала с одноименным названием. В городе появилась плеяда неплохих групп: МЕСТО РАСПРОДАЖИ ИЛЛЮЗИЙ, ОРКЕСТР МЕЛАНХОЛИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ, ЛАУС ДЭО, ОКРУГ СВОБОДНОГО ИСКУССТВА, ИГРЫ ПАТРИОТОВ, LIKE SUICIDE, БЕДЛАМ, ЭЙН-СОФ, АВАНГАРДШКОЛА. Объединение развалилось в 2000 году. А в 2002-м появились мы.
Костяк «ЦЖР» состоял из меня, поэта и музыканты Тимофея Яровикова (будущая группа СЕРДЦЕ ДУРАКА), поэтессы Елены Вир, поэта и музыканта Алены Кавковой (будущая группа ОБАЯНИЕ НЕВОВЛЕЧЕННОСТИ). Я начал действовать чуть раньше — в 1999 году, опять таки с самиздата — журналов «Могилев-рок», «С душком», «Шум». Уже под маркой новоявленного «ЦЖР» было издано четыре журнал-газеты «Под шумок» и возрожден журнал «Окорок». В 2002-м к нам присоединилась молодая группа ГЛЮКИ и «старая» — АВАНГАРДШКОЛА. Ну а это уже было ни много ни мало — формация, которой были необходимы «знаки отличия», чтобы абстрагироваться от окружающего дерьма. Так появился «Центр Живого Рока». Объединение было молодое, амбициозное, агрессивное, полное желания перевернуть ситуацию городской замшелости. Мы очень быстро заявили о себе, нажили врагов. Но к нам стали присоединяться очень толковые люди, которые желали что-то делать. И на данный момент объединение — это около тридцати человек.

— И какова же «генеральная линия» объединения, каковы цели?..
— Главная проблема искусства и музыки вообще — это отсутствие объективных критериев оценки. Создавая объединение, я попытался найти эти «критерии». Ничего более умного не придумал, как назвать этим критерием «жизнь». Что такое «жить»? Как говорил Хосе Рисаль, жить — значит находиться среди людей; находиться среди людей — значит бороться. Под борьбой я понимаю активную жизненную позицию, заключающуюся в служении людям. Я считаю, что в этом смысл любого творчества — посредством искусства помочь людям жить (или умереть), научить их любить. Чем тоньше и глубже воздействует искусство на человечество, вернее, на лучших его представителей — тем выше цена искусства. В идеале стих или музыка должны превратиться в молитву нового века. А молитвой может быть и лирика, и суицидальная панк-исповедь. Все — грани одного целого.
Исходя из этих взглядов, я стремился создать маргинально-интеллектуальную среду, творческий кулак, чтобы была возможность вариться «внутри», воспитывать и развивать друг друга в духовном и творческом плане, а также наносить акцентированные ментальные удары по вражеским целям — обывательщине и быдлячеству. Увы, не все мои соратники разделяют мои «цели и методы борьбы», а жаль... «Великолепного сектантства» не получается, несмотря на все мое упорство. Иначе бы объединение сейчас называлось «Церковь Живого Рока» или вообще... «Церковь Живого Бога»... (смеется) Заметьте, во всех трех случаях одно слово остается неизменным — «живого».
В реальности с нашей идеологией все просто. По сути, «Центр Живого Рока» сейчас — это коалиция заинтересованных творческих лиц. Мы вместе работаем на имя, на репутацию объединения, а объединение работает, как трансформатор, возвращая каждому участнику их совокупный вклад, в разы усиливая возможности и потенциал каждого. То есть, поэты, музыканты, литераторы, журналисты, движимые альтруистическими помыслами, объединяются в стремлении помочь друг другу реализоваться. Нормально записаться, издаться, нормально представить свое творчество. При этом, не прося, не унижаясь, не теряя собственного достоинства. Все, что требуется от творца — создать хороший продукт — песню, стихотворение, концертную программу. А дальше маховик объединения автоматически «выносит» это на подготовленную публику, организует концерты, поездки, издает сборники стихов, диски и т. д. в силу своих возможностей. В одиночку это крайне сложно.

— Тебе, как лидеру объединения, тяжело приходится координировать такое количество людей?..
— Хороший вопрос! Я иногда жалею, что я не бесполый, что не умею высекать из пальцев искры и кормить народ семью хлебами. Мне бы уже пора научиться... (смеется) Я лидером являюсь не потому, что главный, а потому, что готов ради Дела зайти дальше других.
Все держится на вере и на силе духа. Пока люди верят, они готовы на многое, на трудности, на лишения... Но вера не должна иссякать. Очень многих своих соратников я терял (и теряю до сих пор) по банальной причине: на них не хватало внимания, времени. Не было попросту душевных сил на то, чтобы изложить свою позицию, поговорить, растолковать, вселить веру. Совсем немногие могут себе представить, как несладко мне в моей волчьей шкуре...

— А не проще ли сначала заработать денег, а после — меценатствовать?..
— Думаешь, тебе первой это в голову пришло? Многие хотят и рыбку съесть и на кое что сесть. У кого получилось? Ну?.. Я не хочу повторять чужих ошибок! У меня жизнь одна, второй попытки не будет. Если мне и предстоит поскользнуться, то уж лучше на своей банановой шкурке, чем на чьей-нибудь...

— Акции, которые проводит «ЦЖР». Насколько это привлекает молодежь?
— Привлекает. Мы начинали с маленьких концертиков-квартирников — с того, что существует в любом городе, потом вышли на городской уровень, а сейчас стремимся выйти на общерусские просторы. В Могилеве мы остались единственными, кто регулярно занимается концертами. Самой крупной акцией за последний год был городской фестиваль «Хэдлайн-фест», где на одной сцене собралось шесть лучших групп Могилева. Мы выставили лучший звук, один из лучших залов, на концерт пришло только по билетом около 700 человек и еще человек 300 околачивались возле ДК. Это для Могилева просто громадное количество народа.
Благодаря Интернету и редким, но метким поездкам мы наделали немало шороху в поэтической и музыкальной среде Беларуси и России. С недавних пор, когда мы приезжаем в Москву или другие города, на нас и наших авторов приходят посмотреть совершенно неизвестные люди, которые уже наслышаны о нас, листали самиздат или слушали наши диски, которым любопытно посмотреть на нас ближе. Это чрезвычайно радует, но хочется большего.
У меня есть четкое представление: если нет развития, если нет движения вперед, если нет постоянного «лучше-лучше-лучше, еще лучше», то все это смысла не имеет. Тогда нужно сматывать манатки и завязывать со всем этим.

— Как вы себя соотносите с культурной рок-традицией? Каково ваше отношение в питерскому року, сибирскому року?
— Есть такая модная, среди новых рокерОв фразочка: «Я ненавижу русский рок». Что-то похожее испытываю и я. Есть известный закон: «Все, что начинается хорошо, закончиться плохо, все, что начинается плохо, закончиться еще хуже». К сожалению, русский рок сейчас заканчивает очень плохо. Термин «рок» совершенно опрофанирован. ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА своим «прорывом» на «Наше Радио» подвела под монастырь и весь этот «принципиальный и непродажный андерграунд». Кстати, без иронии, это был замечательный с эстетической точки зрения ход! Я бы на месте Летова сделал точно так же!
Мы в «ЦЖР» термин «рок» используем исключительно из упрямства. Потому что мы идеалы «своего рока» не предавали и есть еще люди, группы, которые не продали свои идеалы. Мы равняемся на них, а как это будет называться — «рок» или «шмок» — не важно.

— О каких людях и группах идет речь?
— О настоящих. Близкие нам по духу люди есть везде. Мы сотрудничаем с казахстанским городом Актюбинск и тамошними группами. АДАПТАЦИЯ вообще почитается нами за могилевскую группу, и взаимная страсть АДАПТАЦИИ и могилевской публики — это что-то неописуемое!.. Мы очень дружим. В казахском городе Павлодар живет художник Сергей Корсун — его работами иллюстрировано много могилевских самиздат-журналов. В Москве мы сотрудничаем с поэтическим объединением «Даждь». Наши друзья — УМКА И БРОНЕВИЧОК, издательский лейбл «Выргород», занимающийся изданием коллекционных дисков культовых персонажей русского рока. В журнале «Окорок» печатаются музыкант и журналист «Аргументов и фактов» Константин Кудряшов, известный московский писатель Владимир Козлов; в Питере — журналисты Яха Соколов, Катя Волга, Игорь Лунев, группа РОЗЕНКРАНЦ И ГИЛЬДЕНСТЕРН — «наш ответ НОЧНЫМ СНАЙПЕРАМ». В Тюмени — журналист, бывший музыкант ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ и ИНСТРУКЦИИ ПО ВЫЖИВАНИЮ — Аркаша Кузнецов, группа ЧЕРНОЗЕМ. В Ростове-на-Дону — группа ЦЕРКОВЬ ДЕТСТВА. На Украине — ровенская рок-формация... Перечислять так можно еще очень и очень долго...

— А «Центр Живого Рока», помимо тебя, это...
— К сожалению, люди приходят и уходят, появляются новые, а старые забываются. Но я беспредельно благодарен всем, кто когда-либо принимал участие в судьбе нашего объединения. А на данный момент «ЦЖР» — это группы ОБАЯНИЕ НЕВОВЛЕЧЕННОСТИ, СЕРДЦЕ ДУРАКА, ГЛЮКИ, МОЛОДОСТЬ; это самиздат-журнал «Окорок», с его неизменным редактором Юрием Романовым; это Интернет-порталл www.morok.ru; это издательский лейбл «ЦЖР», это студия звукозаписи «Арзамас-16». Значимые фигуры в объединении — «дух святой» Анджей Полянский, поэтесса Елена Вир, серая кардинальша Катя Котичь, дизайнер-организайнер Маруся Нестерова, журналистка Катя Рубекина, фотографы Ефименко Иван, криэйтор Солдатик Гарри, заслуженный булдос Женя Пух, веб-мастера Стас Череп, Андрей Филипов, Вася Курт, горячее сердце объединения — Яна Бондарева. Отдельной строкой идут наши «эмигранты» — гражданка России Алена Кавкова и брестчанин Виктор Дэо. Эти героические люди перебрались жить в Могилев, считая, что здесь — лучшая среда для их самореализации. Для меня это — как бальзам на душу, но и громадная ответственность. Один из наших былых соратников сейчас живет в Минске. Вокруг него мы начали собирать горстку толковых столичных ребят, и все идет к тому, что в столице скоро появится представительство «Центра Живого Рока».

— То есть, перспективы у «ЦЖР» есть?
— До тех пор, пока есть силы, будем драться. Не все знают, но я знаю: физическая сила в драке — не главное, победить можно силой духа. И в нашей стране «драки» еще можно выигрывать силой духа. В сумасшедшей Москве независимые структуры давно гнездятся на окраинах, снимают отстойные помещения и залы. Недавно вот выкинули на улицу легендарный клуб «Форпост». Помещение понравилось какому-то дядьке с большим кошельком — и все! На защиту клуба встала вся московская рок-тусовка, журналисты, группы, всевозможные СМИ — ничего не помогло... Там, где все решают деньги, никакая сила духа не поможет, можно только ходить и отсасывать у всех, кто тебя «выше» ростом. А я так не хочу.
В свое время Летов пел: «Всего два выхода у честных ребят: схватить автомат и убивать все подряд, или покончить с собой, если всерьез воспринимать этот мир». «Центр Живого Рока» идет по третьему пути, которого просто нет. Наша организация нежизнеспособна, утопична, и я это понимаю. Но лично мне незачем жить, если нет надежды на чудо. Я для себя давно определился: или мы замахиваемся на Вильяма нашего Шекспира, или — нафиг это вообще надо, коптить воздух?.. Нужно прыгнуть выше своей головы, выше всех пределов, выше человеческих возможностей, Богу уподобиться!

— Ничего себе, заявочки!
— А ты думала! (смеется) Это ведь только говорят — «человечество покорило космос». На самом деле космос покоряет один-два человека. Вот и я мечтаю кого-нибудь из наших могилевских людей «запустить в космос», на свидание с Богом. Если это получится у человека из нашего объединения, то и вся наша тусовка прослывет «космической державой». Созданный «Центром Живого Рока» культурный слой уже сейчас этого заслуживает, но я надеюсь, что это всего лишь начало...
Думаю, после всего сказанного, люди будут шарахаться от нас, но все же мне хочется крикнуть: «Люди, мы — есть!!!» И мы хотим сотрудничать с близкими нам объединениями, художниками, поэтами, музыкантами других городов, стран... со всеми, для кого главное — хороший вкус, чувство слова, чувство музыки, беспредельный альтруизм... Мы рады приглашать к себе в гости людей и коллективы из других городов, можем сами ездить с выступлениями на литературных вечерах, акустических тусовках, электрических рок-концертах. Мы хотим делиться своим опытом, своими творениями, и сами рады увидеть что-то новое и чему-то научиться. К сожалению, мы слишком мало знаем о том, что происходит за пределами нашего двора. Но всегда рады новым, «неинкубаторным» Людям, и в эту сторону будем развиваться.