22.05.2009 СЛОВО О ХЕРЕ (краткая история эмлор-эволюции матерной лексики в отечественном рокенроле)

"Одним важней слова, другим важнее голова".
Аквариум, 1981 год

Консерватория. Концерт камерной музыки. Один из зрителей, мужчина в смокинге, чрезвычайно интеллигентного вида, вдруг нагибается к соседу справа и шепотом его спрашивает: "Извините, это не вы только что сказали "Еб твою мать?" Сосед возмущенно шипит: "Да вы что?! Как вы могли?!.." "Извините",- смущенно отвечает мужчина и тут же наклоняется к уху соседки слева: "Ради Бога извините, это не вы только что сказали "Еб твою мать?" У той глаза вылазят на лоб, она даже не находит в себе сил, чтобы что-то ответить. Мужчина вновь извиняется и обращается к соседу спереди - с тем же вопросом и тем же эффектом. Затем все повторяется с соседями сзади... "Хм,- наконец удивленно пожимает плечами вопрошавший. - Наверное, музыкой навеяло..."
Анекдот, ХХ век

Эволюция отношения студентки к плотской любви с течением времени, проведенного в вузе.
На первом курсе: "Никому. Никому. Никому!"
На втором - "Только ему!"
На третьем - "Только ему и его друзьям!"
На четвертом - "Всем. Всем. Всем!"
На пятом - "Кому? Кому?! Кому?!?!"
Анекдот, ХХ век

Вначале сЛОВА не было. Того самого слова, о котором пойдет речь. Было много других. Навскидку: свеча, замок, парус, ветер, окно, гроза, картина... Рокенролл в э-СССР-е был абсолютно девственным. Являясь по сути вполне животным (извиняюсь за каламбур). Отечественные рок-музыканты внешним видом - волосьями, бородами, одежей - доводили обывателя до состояния визжащей свиньи, которую волокут под шило пьяного соседа. И при этом оставались кристально чистыми. В полном соответствии с не рокенролльной, а их собственной сутью - студентов архитектурных, филологических и исторических факультутов университетов и институтов. "Простой советский гражданин", готовый терпеть, а иногда даже любить Галича или Высоцкого, не дрожащей рукой пустил бы пулю в голову Градского или Макаревича. Несмотря на то, что содержание песен первых выламывалось за рамки традиционной авторской песни, тогда как вторые голосили вполне в ее русле. Когда-то ситуация должна была измениться, учитывая тот факт, что за железным занавесом существовали не только "Дип Папл" и "Слэйд", как казалось тогда многим поклонникам рок-н-ролла, но и "Доорз", "Велвет Андеграунд", "Секс Пистолз", наконец. Она и изменилась, когда на авансцене появился хороший математик Боря Гребенщиков.

Борис был в достаточной степени интеллектуалом, чтобы хорошо владеть языком (не только родным, но и английским) и предметом. В том числе и таким, как рок-н-ролл. И он не так однобоко, как "одноязычные", а порой и косноязычные коллеги подошел к этому предмету. Если Макаревич дошел своим умом до того, что русскоязычный текст можно и нужно наполнить смыслом, БГ утвердился в мысли, что поэтический ряд рок-песни - гораздо шире тривиального подросткового романтизма. У Боба были те еще помощники - Дилан, Лу Рид, Игги Поп, Джим Моррисон, Марк Болан. Что в будущем дало его недругам основания считать Бориса талантливым плагиатором и мистификатором. На деле же все представляется гораздо шире. В конце концов, именно Гребень бросил на нашу почву знаменитую, но от того не менее справедливую фразу: "Рокенролл должен быть подобен ножу в кармане". И первым же начал претворять ее в жизнь.

БГ начал с названия. Согласитесь, "Аквариум" звучит гораздо более приземленно, чем "Машина Времени". Затем два процесса шли параллельно: вознесение Аквариума и его лидера в заоблачные выси и нисхождение с заоблачных высей на грешную землю текстов наших рок-песен.

В последнем Гребенщиков отнюдь не был одинок. Плечом к плечу с ним "работали" ленинградские же Зоопарк и Кино, московские ДК и Звуки Му. Но сЛОВО было сказано именно Борисом Борисычем.

1981 год. Аквариум и Андрей Тропилло издают два альбома группы - студийный "Синий" и концертный "Электричество". На первом слушателя подъевреивал "Электрический пес":
А женщины, те, что могли быть как сестры,
Красят ядом рабочую плоскость ногтей
И во всем, что движется, видят соперниц.
Хоть они уверяют, что видят блядей...

На втором из засады высовывал язычок "Блюз простого человека":
Его я встретил на углу и в нем не понял ни хрена.
Спросил он "Быть или не быть?"
И я сказал: "Иди ты на..."
Но "во-первых" была "Марина":
Марина мне сказала, что ей надоело
Что она устала, она охуела...

Несмотря на то, что "блядь" в этом значении со времен Даля было словом грубым, но литературным, а нелитературным было лишь третье лицо единственного числа женского рода глагола "охуеть", - следом за героиней песни Гребенщикова охуели и девственные до этого момента слушатели. Невинность была утрачена ими раз и навсегда. А Бориса прокричали на царство - первым панком на нашей деревне (на самом деле таковым - музыкально и по жизни, наверное, был Андрей "Свин" Панов).

- Панк, - говорил в 1982 году Гребень в интервью журналу "Рокси", - это разбивание стен, разбивание стен в сознании, стен, которые вокруг человека... Когда все вокруг становятся сытыми, гладкими, безобразно довольными и на все им наплевать, кроме собственного кошелька, собственной машины, собственной жены, собственного телевизора, тут просто естественная реакция сделать себя непохожим на этих людей и насрать им посередине гостиной. Не для того, чтобы они проснулись - они все равно не проснутся, но для того, чтобы плюнуть им в лицо, чтобы утвердить себя этим негативным жестом. От негативных вещей можно дойти до позитивных. Из середины болота никуда не выйти.

Борис Борисыч насрал и плюнул. И проехал. Что-то вроде "иди ты на" он практикует до сих пор, а вот "словей покрепче" в песнях не употребляет. Но то, что, проехав, обронил мэтр, не пропало. Его подобрали и взлелеяли. Хотя и не сразу.

Происходившее после произнесения сЛОВА Гребнем - в русле заявленной темы - может быть описано еще одним каламбуром: "Б-Г - Б-Гово, кесарю - кесарево". Конечно, процесс, как говорится, пошел - процесс опрощения рокенролла. Но логики в появлении в нем такого рода лексики еще никто не увидел. Как в кинофильме "ДМБ": "Ты суслика видел? Вот и я не видел. А он ЕСТЬ!" Словесные изыски Боба были восприняты как эпатаж и выпендреж. Отчасти они таковыми и были. Но, как легко можно понять даже из приведенного выше куска интервью, лишь отчасти.

С Аквариумом на советскую почву шагнула новая волна. В том числе и "новая волна", которая была ничтоже сумняшеся приравнена к слову и понятию "панк". Напрасно. Неправомерно. Запомним это, чтобы еще раз вернуться в эту воду попозже. И снова оборотимся к логике тех процессов, которые происходили в р-н-ролле. И с которыми менялся его язык.

Итак, приземление родимого началось. Предмет нашей лекции побрел на улицы. Пытливый читатель поднимет бровь: "Как? Откуда же он тогда пришел?" То-то и оно. В отличие от своего западного аналога, если не бывшего, то моментально ставшего достоянием улицы, наш являлся достоянием элиты. Бог с тем, что в "элиту" в данном случае попадали и богемщики - вроде деток дипломатов, людей искусства и партработников, и фарцовщики, и продвинутые студенты, и какие-то хиппи, и учащиеся музшкол, училищ, консерваторий... "Башня из слоновой кости" была за два десятилетия выстроена - о-го-го. Своим - "два диска Квин и финская рубашка", другим - Бони М и сапоги-кирзачи. Концерты - подвальные (знаменитый Питерский рок-клуб вмещал человек 400 в лучшем случае). Записи - самопальные. Даже переписать альбом западного монстера рока стоило денег (мой "гуру" фарцовщик Юруша брал с меня, школьника, рубль за альбом). А уж фирменный "пласт" дешевле 20 рэ (сильно запиленный) - ни-ни. "Нормальными" же ценами были 40, 50, 70 рублей - месячная стипендия, треть, а то и половина зарплаты...

Оставим исторические экскурсы и сикурсы. Но, повторюсь, играли и слушали р-н-р в большинстве своем студенты, по крайней мере, люди достаточно взрослые. Школьники-пэтэушники в массе о походе на концерт могли только мечтать. Или не мечтать, по той причине, что ничего не знали о существовании аквариумов-кино-зоопарков. К какой-никакой аппаратурке доступ в школах какой-никакой бы(ва)л. Но на периферии играли и пели в лучшем случае Машину Времени и Воскресенье (сам горлопанил, хотя уже после школы), в худшем - "Богатырскую нашу силу" группы С. Намина, в самом худшем - дворовые песни вроде "Любов атакуит"...

В пресловутой башне и р-н-ролл был "слоновым". Мальчики любили хард-тяжеляк и "прогрессивку" (Йес и Дженезис). Девочкам милостиво дозволялось любить Меркюри. Но, поскольку были среди поклонников рока и такие, как Троицкий, - Машин и Мифов стало маловато. Нужны были свои дилАны и быстры мыслями лурИды. А также Попы и их приходы - роттены, страммеры, дьюри. Они и стали. Возникли. Отыскались. Но отринули отнюдь не все правила-каноны. Есть группа? Группа должна записывать альбомы и давать концерты. Альбомы должны быть соответствующим образом оформлены. На катушки стали наклеивать фотографии: рожи участников, "сторона А-Б", типа копирайт, список песен, состав... С появлением альбомов группы ПОЯВИЛИСЬ окончательно. По вполне понятному, кстати, и сейчас действующему: есть альбом - есть группа, нет - на нет и туда нет. Концерт можно было "свинтить". С распространением альбомов из рук в руки ничего поделать невозможно. В немалой степени благодаря этому, а не только таланту музыкантов, стал настолько популярен Ленинградский рок-клуб. Таланта, как выяснилось попозжее, хватало не у всех. Многим было достаточно ореола любительщины-запрещенности.

Башня из слоновой кости оказалась колоссом с ногами глиняными. И башня поехала Замки были покоцаны, солнечные острова скрылись в туман, но ни монголо-татарское нашествие, ни природные катаклизмы еще не стерли их с лица земли. "Откровения" БГ долгое время оставались в единственном числе. Насколько долгое? Судите сами. Башлачевское "Головой кивает хуй из-под заплаты" осталось незамеченным массами. Поскольку массами некоторое время после гибели оставался незамечен сам Саш Баш. Силя и его ВЫХОД были настолько партизанами, не вовлеченными во всякие рок-клубы и лаборатории, что строки типа "А когда он дошел до конца, там его укусила овца. Не хуй было выябывацца..." проскочили нежеванными - до поры до времени. На советском Вудстоке - фестивале "Подольск-1987" Калинов Мост лишили традиционного в те годы для мероприятий подобного рода лауреатства лишь потому, что Дима Ревякин позволил себе спеть: "Эх, блядь, занесли кони вороные..."

Провозвестником новой эпохи, молодой шпаной, стершей с лица земли замки с островами и дефлорировавшей слушателя "с иной стороны" стал Егор Летов.

Как уже не единожды было написано, Летов и ГО (а также Янка) появились "на свет" отнюдь не в 1988-89. Тем не менее, ПОЯВИЛИСЬ именно в это время - когда пришла пора. И - кроме прочего! - с новой лексикой.

"Можно!" - дал в свое время отмашку БГ. "Нужно!" - ответил на недоуменное "зачем?" изрядного количества критиков и слушателей Игорь Федорович. При этом Летов отнюдь не собирался разговаривать со слушателем на его языке, как брезгливо решила часть эстетов. То, что "матерок" сделал Егора доходчивее для народных масс, лишь кажется фактом. Напротив, медицинский факт, что понимания песен Летова это отнюдь не облегчило.

"Пришла пора" того самого, воспетого Ильей Смирновым и "УР Лайтом" второго созыва "Времени колокольчиков". Поскольку колокол здесь, видимо, не будет отлит никогда, в колокольчики зазвонили звонари Летов, Янка и немногие другие. Немногим раньше Егора "пришла пора" и Башлачеву. Только Смирнов с Мариной Тимашевой, справедливо поднявшие на щит Саш Баша и его песни и понесшие их на плечах, как четыре капитана госбезопасности Датского королевства Гамлета, недопоняли, что Летов и Янка - выразимся так, из того же логического ряда. Какая же пора пришла?

Вместо элегичности и лиро-эпичности в отечественный р-н-ролл шагнули с расейских просторов ярость, боль, подлинные ненависть и любовь. А кроме того, неугасимое желание не просто грустить и проливать слезы по поводу мировой несправедливости, но сделать все, чтобы на ее руинах восторжествовала мировая справедливость. Крик из чисто вокальных изъебов времен впитанного с молоком Гиллана и Планта "голоса как инструмента" превратился в инструмент битвы за победу в неравной борьбе. "Выше-ниже - поебать! Больше-меньше - поебать!" - орал Летов. И это было вполне нормально. Потому что, когда человеку оттаптывают самое сокровенное, он - от боли, ярости, вообще "от полноты ощущений" - орет и матерится.

Далее можно было бы пространно порассуждать на темы: а) поскольку Егор пытался пробиться сквозь резиновую стену цензуры, все, что он делал, в том числе порой и лексика песен, было нецензурным. Б) Как разрушитель шеренг и колонн табу, Летов не мог не пускать под откос поезд табуированной лексики... Однако, у нас - лекция, а не докторская диссертация (хотя автор - не просто Ганнибал Лектор, но доктор Лектор), поэтому развивать тему позволим самому читателю.

Лидер ГО в интервью Николаю Мейнерту ("За Зеленым Забором" №3) обосновывал употребление матерных эпитетов так:
- Концептуализм - это некое искуство, которое направлено на то, чтобы выбить человека из обычных нормативов сознания, логических нормативов. Причем чем сильнее выбьешь, чем сильнее тетива натянута, тем дальше стрела летит.
- Не совсем согласен, что мат "выбивает из обычных норм сознания".
- И тем не менее, когда я столкнулся, по личному опыту оказалось, что так оно и есть... Если говорить о советской культуре, мат является не только чем-то необходимым, не только частью русского языка. Мат - это нечто основополагающее. Неотъемлемая часть реалий сегодняшнего дня. Если бы я заменил одно слово другим, то не добился бы того, чего хотел.

Перефразируя известную фразу из "Контр Культ УРа" - по другому поводу, широкая обчественность решила, что "право имеет" только Егор и подобные ему, остальные - "твари дрожащие". Но кроме революции социально-политической, скажем, до отечественного р-н-ролла добралась и революция сексуальная. Секс, изначально шагавший на Западе в ногу (руку, Богадушуать) с р-н-роллом, в сэсэсэре был от оного отделен, как школа от церкви, город от деревни, умственный от физического. Но тоже до поры, поскольку не всем же быть Макаревичами. В смысле никак не отображать в текстах то, чем в промежутке между концертами и записью альбомов живешь регулярно. А наши рокенролльщики жили жизнью на полу не менее активно, чем их западные собратья: как же - "секс энд драгз энд рокенролл". "Драгз" тут и тогда такого хождения как там и тогда, в незабвенные "супер-свободные" 60-е, не имели. Девки имелись! Ну а где секс, нет-нет и проскочит оно заветное - сЛОВО, о котором все еще идет речь. Тоже, между прочим, более чем логично: наши литературные обороты, описывающие взаимоотношения полов, перешедших с "балкона" в "партер", звучат гораздо ужаснее, чем их матерные аналоги. "Совокупляться", "соитие", "эякуляция"... Тьфу, блядь!

Провозвестником подобного рода матершшины стал, по всей видимости, основатель Алисы Слава Задерий со своей группой Нате! Воздерживаясь, по питерской традиции, от употребления инвективной лексики на альбомах и прозрачно ее вуалируя, на некоторых концертах он вполне мог подвесить на расслабившиеся уши еще не избалованных слушателей что-нибудь вроде "Ее вчера всю ночь ебали две черных собаки..." Крышка над еще одним адским котелком была открыта...

Не в одночасье, но почти попутно в конце 80-х на горизонте (нашего повествования!) появился целый рядок других "буревестников" - Олди (Комитет Охраны Тепла), Александр Лаэртский, Бегемот и Карабас (Хуй Забей), Федя Чистяков (Ноль). Всех их отличало то, что они употребляли сЛОВА не столько концептуально, сколько "по жизни".

Федора прибила тяжелая наследственность вкупе с тяжелым бытом. Употребление всевозможнейших веществ привело его не только к "расширению сознания и сосудов", но и к сужению жизненной перспективы до тюремной камеры и палаты в дурке. Покинув которые, Чистяков уже не только не зло-, вовсе не употреблял. В том числе и сЛОВ. Начал бороться за экологию в самом широчайшем смысле этого слова. Но на последнем этапе существования группы Ноль, когда у Феди медленно съезжала крыша, предмет нашей беседы лихо проник в тексты: "Эх, рок-говнорок, Фендер-Стратокастер. Я и песню спеть могу, и ебаться мастер..."

Сергей "Олди" Белоусов был тертым-перетертым калачом. Беззаветная любовь к регги логично привела его к "марьиванне" и, увы, кое-чему потяжелее. А от этого в советские времена была одна дорога - в места отдаленные, но не столь отдаленные, как хотелось бы. Так что сполна им выстраданные "Я подумал: "Пиздец!" Но это был не конец, я возвращался с небес" или "На панели у Кремля знает каждая блядь: тут хоть все переебись, но пятью пять будет пять" - могли вызвать удивление лишь у самых "отсталых". Кто спорит, что "завтра не будет ни хуя"?

Что касается Лаэртского (Уварова) и ХЗ - они видятся двумя полюсами явления, окрещенного той же "Контрой" "московским срамным роком". При желании тут можно проследить традиции не только р-н-ролльные, но еще от Баркова Ивана Семеныча, Пушкина Александра Сергеича и "Заветных сказок" Афанасьева. Конечно, будучи о...чинно талантливыми, и Лаэртский, и Бегемот являлись разновидностью "распиздяев", хотя и существенно различались между собой. Великолепный мелодист и умница, Лаэртский вовсе пытался вырваться из порочного круга (снова каламбур?), сотворив потрясающую группу Постоянство Памяти, от которой остался потрясающий же альбом "Овальное зеркало Сведенборга". Так - некстати - регги у нас не играл никто. Кстати: интереса ПП у слушателя почти не вызвал, и Александр возвернулся к "хуям, говну и муравьям", основным бытописателем коих и являлся. Предтечами Лаэртского в числе прочих вполне можно назвать группу Сергея Жарикова ДК, например.

Забей родился, вырос и возмужиковал в подмосковном Видном. И как видно, как на любой периферии, тем более неподалеку от столицы, возмужикование это проходило в атмосфере, в которой нецензурными словами являются отнюдь не "бля-нахуй", а, скажем, "экзистенциализм" и "спорадически" - могут и в морду дать. В конце концов, р-н-ролл должен был вынести на поверхность не только "толстолобиков" из числа весьма начитанных и высокоинтеллектуальных мальчиков, но и, являясь изначально "дитем улицы", этих самых детей улицы. Вопреки установившемуся некогда и невольно мнению, советские улицы населяли не только макаревичи, гребенщиковы, пантыкины и, кхм, липницкие, тем паче не шумовы с галаниными, но и карабасы с бегемотами. Причем гораздо чаще - последние. Как, впрочем, и сейчас. Образцово-показательно в русле нашего повествования то, что ХЗ были очевидно талантливы, исхитряясь, изначально-концептуально бродя по краю (говенного отстойника), не падать (в говно). Ненормативная лексика группы была далека от большого и малого "морских узлов", хватало различных вариаций расхожих слов и понятий. И, между прочим, отнюдь не пронизывала все творчество ХЗ. К примеру, на одном из самых известных и самых матерных альбомов ХЗ "Не зассал" соотношение композиций со сЛОВОМ и без сЛОВА было 18:10, а в дальнейшем изменилось в сторону увеличения числа последних. Ощущение тотальной матершшины создавали довески в виде всевозможных "жоп" и "говн", а также вечнозеленых в народе "дрочить" да "пидарасы". Кроме того, забеи были не только скрупулезные "пейзажисты" и "натюрмортщики", но и ярые антисоветчики. А из последних не употребляли сЛОВ в качестве эпитетов для окружающей действительности лишь глухонемые.

Несправделиво в рамках нашей лекции было бы не обратиться к тому моменту, когда сЛОВО проникло на белорусскую почву.

Естественно, я не Пимен. Зафиксировать точнехонько день и час "зачатия" непросто. Но некий этапный момент - определенно можно.

1989 год, весна, Могилев, фестиваль "Диалог-2". Выступает нежнолюбимая президентом Могилевского рок-клуба Александром Перегудом минская группа "Зартипо". Которая на перестроечной волне буйства "колбасного рока" пропевает со сцены вышеупомянутое гребенщиковское из "Электрического пса". А затем интересуется гордо: "Ну, как? Проскочило?" Каково же было невеселое изумление минчан, когда им рассказали про эротическую вакханалию Нате! и Славки Задерия. Кроме "вольностей" в позах и словах, "учитель Кинчева" в битве за сексуальное раскрепощение во время длинного проигрыша песни "Ведьма" ("Это Корина раскачала свое женское начало") устроил на полу сцены имитацию "сеанса одновременной игры" с попутчицей одесской группы Кошк Ин Дом.

"Зартипо" стали первой ласточкой белорусского панка. Хотя на деле, конечно, являлись панками в еще меньшей степени, чем Гребень. Просто (вот!) произошла все та же подмена понятий "панк" и "новая волна". В тот момент группы вроде могилевского Лабиринта, ориентированного на Алису и Кино, которые, в свою очередь, ориентировались на Кьюэ да Систез ов Мерси, были для бэсэсэра как алмаз в очке: в умах и на сценах властвовали хард и арт. До бобруйских БИ-2, не в пример более веселых, чем нынче, дело дойдет лишь осенью (а до публики, критиков и музыкантов дойдет на десяток лет позже транзитом через Израиль, Австралию и Москву).

Зартипаны, мужики взрослые и талантливые, кроме в меру свежей для республики музыки и опрощенных текстов, привнесли еще и элементы театрализации, которой до этого у нас практически не пахло. "Панки!" - был вердикт... Что никакие они не панки ребята доказали чуток попозже, когда всю власть в группе узурпировал Иванов, склонивший оставшихся менее упертых коллег к авангардным изыскам.

К 1991 году, когда в том же Могилеве, только в октябре, состоялся объявленный многими первым в Белоруссии панк-фестивалем "Будьспок!", утекло много, и не только воды. ГО (да и ХЗ с Лаэртским) уже вырвались на просторы за пределами Садового кольца и "столичной богемы". Равно как и английский "нью-вейв", начиная с Пистолз, Стрэнглерз и Клэш и заканчивая Кьюэ. Поэтому сЛОВО цвело на сцене местного тетра кукол буйным цветом и не было достоянием одиночек. Если обслушавшаяся чужого минская группа Грин Брэйнз Артс Бэнд Инк материлась (и пела) по-английски, то столичный же Нейро Дюбель, дававший первую в истории полновесную гастроль, демонстрировал весь спектр русского языка. В одной из композиций концентрация матершшины - строго концептуально! - была гораздо больше, чем "остальных слов", оказавшихся в осадке. Джим Лазарев (ака Александр Куллинкович) еще долго не отказывался от "генеральной линии", в конечном итоге став для "белорусского народа" местным Летовым. Увы, лишь в смысле сЛОВА... Русскоязычная же, но музыкально прозападная панк-группа из Минска Шабаш вставляла соленые словечки отнюдь не по принципу "размахнись рука, раззудись плечо", но по-панковски органично... Дефлорация белорусского слушателя, таким образом, тоже была завершена.

Отдельных слов, пожалуй, достоен англоязычный мат в песнях белорусских и русских рок-автор(итет)ов. Факи и шиты изначально не были для отечественного р-н-ролла, поначалу строго калькированного, абсолютно чуждыми: язык оригинала. С появлением в р-н-ролле русского языка, они, если не испарились, то отвалились на самую камчатку. Быстрый перестроечный подъем железного занавеса привел к тому, что факи-шиты, а также ассхоулы и мазафакеры начали проникать во все щели, причем не только р-н-ролльные. Но впечатление производили разве что на неокрепшие инфантильно-подростковые умы. А часто звучали много литературнее русского текста. То, что "фак" и "шит" оказались встроенными в ткань англоязычной литературы еще в середине 60-х, а затем шагнули и в кинематограф, играет тут сугубо вспопогательную роль. Главное то, что везде и всегда "чужой" мат таковым вовсе не является. Точнее, являясь таковым по форме, не наполнен соответствующим содержанием. Неким примером может служить следующая ситуация. Белорусский язык не знает матерных слов и выражений. Вместо них у белорусов бытовали "праклены" (проклятия) вроде сакраментального из "Брильянтовой руки": "Чтоб ты жил на одну зарплату!" или детского "Чтоб ты по горло в воде стоял и пить просил!" Удивительно было бы, если бы кто-то воспринимал их как матерную лексику.

С другой стороны, помню, как я был поражен одним местом из Чейза. Герой романа постоянно вставлял в свои спичи "Год дэмд!" (дословно - "Будь проклят Господь!"). Героиня же постоянно ему пеняла, что он выражается ужасно грязно. Причем какой-нибудь "мазафака" считался ею гораздо мягче и чуть не милее этого самого "годдэмда". Переносясь на русскоязычные рельсы: "шьорт побьери" - игрушка детсадовская, особенно в сравнении с "йепйонна мат"... Сакраментальное немецкое "доннерветтер" - не более чем "паршивейшая погода"...

Я, конечно, размазал этот эпизод, как лиса из сказки про нее и журавля, кашу по тарелке. Можно описать ситуацию гораздо проще. Есть такое понятие - "ментальность". В ее русле оказывается и употребление табуированных слов: в каждой стране, у каждого народа они свои. И при пересечении границ, в том числе языковых - при столкновении с другой ментальностью теряют свою силу напрочь.

Оборотимся к здесь и сейчас. Р-н-ролл давным-давно не только не является "достоянием элиты", но почти так же давно шагнул в народ и был оттуда извергнут. Нахрена нам их блюз, когда у нас есть "русский шансон". Нахрена нам их танец рок-н-ролл, когда хватает баяна ("баяна"?). Продвинутые на то и продвинутые, что не тормозят, хотя уже давно и не "сникерсят". А кормятся на других нивах (послушайте программы Артемия Троицкого, например). "Шумное меньшинство больших городов", чьим богом, по определению последнего, был р-н-ролл, не стало ни менее шумным, ни большинством. Но не поумнело. Похоже, один остался шУмный - собственно Виталик Шум Играющие(ся) сегодня (в) р-н-ролл в большинстве своем уже не студенты, а птушники и школьники. В крайнем случае: а) те, кому Господь ума недодал, б) кому Он же не послал быстрой и легкой ФИЗИЧЕСКОЙ смерти.

История примирила Мейнерта и Летова: мат в песнях уже не выбивает из обычных нормативов сознания, став абсолютно обычным делом. Жирнейшей точкой в "эволюции" ненормативной лексики стало появление группы Ленинград. Можно смело считать, что с той широтой, с которой песни Шнура шагнули в массы, не рискуя порвать штаны, шагнули на радио, на телевидение, эта лексика перестала быть ненормативной вовсе.

Некстати? Кстати? Шнур спел: "Я знаю одно слово из трех букв. В этом слове заложен круг. Хоккейная команда с берегов Невы и музыка, которую играем мы - СКА!" А вот из вышеупомянутого интервью БГ 20-летней давности: "Грубо говоря, реггей плюс панк - это и будет теперешнее ска". Удивительно ли, что в Ленинграде барабанил Алексей "Микшер" Калинин, имевший некогда отношение к Аквариуму. Круг не просто заложен. Круг окончательно замкнулся.

Вернусь еще раз, только теперь к летовскому интервью. Как ни странно для кого-то это прозвучит, мат уже не является "основополагающим, неотъемлемой частью реалий сегодняшнего дня". "Была картошечка простая, стала золотая". Было общество "советское", стало "анти-советское". Егор понял это первым, практически отказавшись от употребления сЛОВ. Думаю, с осознанием факта, что это уже НЕ НУЖНО. Или если нужно, то не ТАК. Заодно ответил на не заданный в данной лекции вопрос: матерные слова могут быть средством, но - не самоцелью (целью, конечно, могут быть, но разве что от глупости и нищеты).

В качестве анекдота. Журналист городской газеты брал интервью у редактора рок-самиздат-журнала. Изрядная часть беседы была посвящена теме мата в том самом журнале (а сЛОВ в нем порой бывало густо). И лишь в конце разговора "газетчик" поразился: "Полтора часа обсуждаем: зачем мат, почему мат, потребно-непотребно... А ты ни разу не выматерился!..." "Вот же еб твою мать!" - искренне поразился "самиздатчик".

Пробегавший, как Коза-дереза через мосточек, Тимофей Яровиков, после того, как я проболтался, что работаю над текстом лекции, посоветовал приплести Ленинград (исполнено!) и естественным образом поинтересовался не только стандартными "Что было" и "Кто виноват", но и не менее стандартным "Чем сердце успокоится, чем дело кончится". Понятнее: а) моим мнением по поводу "можно-неможно", б) перспективами - в русле данной тематики. Сплету две этих "косички" воедино.

Повторюсь, эволюционный (если хотите, деэволюционный) процесс дошел до точки. Повторился. Будущее мне видится в соответствии с тем, как время и я разделили современные и будущие р-группы и р-исполнителей. А именно на:
- "вписывающихся" (молодых и совсем не молодых, которых окружающая действительность, их место в ней вполне устраивают;
- "бунтарствующих" (которых она не устраивает и которые хотят изменить ее к лучшему в соответствии со своими представлениями);
- "искэйпствующих" (которых она не устраивает, но которые не пытаются переустраивать ее, а уходят и либо живут в уже придуманном кем-то ранее другом мире, либо придумывают свой).

Если полагать что это деление - грубо, но недалеко от действительности, можно сделать прогноз.

"Вписывающиеся" либо не будут употреблять сЛОВ (в теле-радиоэфир не возьмут, от кормушек отлучат, всенародной пыпулярности не видать), либо будут употреблять в соответствии с избранным "стилем" (металлуги - материться по-аглицки, а если мода придет, по-норвежски, фински, гречески, японски; карманные панки, которых все больше, бессмысленных и беспощадных, - тоже, "верные традициям").

"Бунтари" будут использовать сЛОВА в строгом соответствии с "личной испорченностью", возрастом, количеством внутренней агрессии-экспрессии. Короче говоря, по необходимости. Будет необходимость - будут, нет - нет.
"Искэйпствующие" также будут ориентироваться на внутреннего, а не на внешнего цензора. Но, думается, скорее НЕ будут употреблять. В силу того, что пытаются, как правило, построить кампанелловский Город Солнца в их понимании. А Города Солнца должны избавиться от наслоений дерьма Городов типа Вавилона, одним из которых является мат.

Кажется, перспективы я обрисовал. Засим самое время откланяться.

Рисунки Сергея Корсуна