Битва за бензин

Концерт-презентация нового альбома группы АДАПТАЦИя «За измену родине» в могилёвской областной филармонии (АДАПТАЦИЯ, ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ, В.Белканов (Все — Актюбинск, Казахстан), РАЗГРОМ (Борисов), СЕРДЦЕ ДУРАКА, ЭЙН-СОФ)

«Я сам на концерте не был. Но мне рассказывали: было классно. Менты-гады только быковали, даже встать никому не разрешали, но АДАПТАЦИя их опускала по полной. Спели в конце песню про „опричников, псов царя“, умыли говном козлов! Ермен выкладывался, всю руку себе о струны в кровь порезал. На одной своей гитаре он все струны порвал, а на второй только две осталось!»

Именно в таком варианте дошёл до меня один из рассказов о концерте АДАПТАЦИИ в Могилёве от совершенно постороннего рок-культуре человека. «Испорченный телефон» работал на удивление исправно и слухи о «концерте запрещённой группы» расползлись по городу, покрываясь «прелестными подробностями». Благодаря им я окончательно убедился в том, что концерт удался!

А начиналось всё через «не могу». Поначалу я даже отказал «концертному директору» АДАПТАЦИИ, выргородцу Алесу, но выслушав в трубке его гнетущее полуминутное молчание, всё-таки согласился. И началось то, что началось.

Изначально давшая своё «да» на аренду зала ЖДК, спустя пару дней вдруг вильнули хвостом и мне в срочном порядке пришлось искать замену — за 10-ть дней до концерта. Зал филармонии был последним «пристойным» местом, где можно было добиться хоть какого-то «звука и света», я схватился за него как за соломинку. Далее — дело техники: афиши. Доверить их расклейку было некому. Не хотелось тратить время на «уговоры и принуждение» моих драгоценных «соратников по борьбе». Единственные «добровольцы», регулярно оказывающие в этом деле колоссальную помощь — Иван Ефименко и его друг Димка, ценой попадания в больницу с застуженными почками первого, успели «шлёпнуть» несколько десятков афиш на Заднепровье. Всё остальное легло на мои плечи. Но и здесь без задоринки не обошлось. Во втором часу ночи, едва избежав стычки с низколобыми жителями Привокзалья, в центре города я всё-таки вымарал руки о какого-то выпившего идиота, шедшего следом с криками «Какой тебе ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ? Фашист ты недорезанный!» и обрывающим свежие афиши. Пришлось (озираясь, чтоб не дай Бог — милиция) повозить его рылом по тротуару. Как ни странно, помогло!

Но за день до концерта рылом повозили уже меня. И не кто-нибудь, а «не дай бог милиция». Мне позвонили с настоятельным предложением заглянуть в Ленинское РОВД на чай-кофе. Приглашение, с сожалением, было принято. Далее в течении 2 часов меня водили по каким-то кабинетам, что-то с возмущением объясняли, записывали «показания» на листик, но главное приберегли на закуску. «Главное» по фамилии Чумаков, (Если среди читателей есть работники КГБ — обратите, пожалуйста, вимание!) как и всякий высокий милицейский чин, оказался в меру умным и не в меру жестоким. Не мудрствуя лукаво, он сходу перешёл к делу: «С тебя 100 литров бензина и расписка в том, что этот бензин ты добровольно жертвуешь в дар Ленинскому РОВД. Мы в свою очередь закрываем глаза на всё происходящее и концерт проходит без проблем. Идёт?..» Не идёт. Я осторожно стал на этом настаивать, попутно намекая на необходимость посовещаться с «другими» людьми. Чумаков сдриснул и перешёл в психическую атаку: «Если через два часа не будет бензина, я тебе гарантирую, что концерт мы сорвём. Любое матерное слово со сцены и вне её будет достаточным формальным предлогом для этого!» Пришлось безоговорочно соглашаться на этот грабёж. Ерепениться, когда АДАПТАЦИя уже выехала к нам из Питера, было попросту глупо. В конечном итоге взятку у меня менты брать побоялись. Бензин им был нахрен нужен, великолепно сошла наличка, переданная работниками филармонии ещё одной «суке в погонах» по фамилии Кириллович.

Ночь перед концертом меня мучила жуткая зубная боль. Анальгин помогать перестал, кратковременно помогало полоскание рта водкой, но для полной анестизии пришлось принять грамм двести вовнутрь. После этого удалось на пару часов заснуть в шесть утра я уже встречал АДАПТАЦИЮ на вокзале.
Всё время до концерта проторчали у меня на чердаке. Казахстанцы — Ермен, как и я мучимый зубной болью, неопохмелившийся после питерского буйства Белканов, как всегда спокойный Ник Вдовиченко, новый барабанщик АДЫ Сергей Печуев и гитарист ЗАПАДНОГО ФРОНТА Ибрагим Джанибеков завалились спать. А до меня с утра пораньше уже доябывалась, названивая на мобилу, милиция из родимого Ленинского РОВД. Пришлось опять все силы обратить на дипломатию.

Последнее испытание судьбой ожидало меня уже на самом концерте: явившийся на концерт взвод ментов и бригада ОМОНа оказались на редкость тупорылыми и сходу начали шпынять всяких панков. Видавшие виды люди говорили, что такого беспредела на могилёвских концертах ещё не случалось. Доябывались до всего: до одежды, причёски. Обиженные и оскорблённые бежали ко мне, а я только и мог беспомощно разводить руками: «Ребята, хотите попасть на концерт — косите под „нормальных“ людей: сопли уберите, морду вымойте!» — что ещё я мог сказать?..

«Наведя порядок» в фойе, милиция взялась за гримёрки. Под жестокую раздачу попал давний фанат ГЛЮКОВ Заяц. Его скрутили и доставили в ближайшую опорку, где он всю последующую ночь и утро громко кричал: — «АДАПТАЦИЮ хочу! Отпустите меня, суки позорные!», а его за это «пытали огнём и железом».
— Что тут за бардак? Что за пьянство вы тут устроили? Кто это такой? Почему пьяный? — быковал ментяра-взяточник Кириллович, указывая на прошмыгнувшего в гримёрку Белканова.
— Это артист из Казахстана, — объяснял я, — и он не пьяный! Ему нельзя, ему выступать!
Слова «артист из Казахстана» в стенах филармонии приобретали некий магическую силу. Отныне и до конца вечера распиздяй Белканов в глазах могилёвской милиции вырос вершка на три и покрылся золотом. Ибрагим и Ермен, в силу своей внешности, и вовсе пользовались абсолютной неприкосновенностью. Очевидно, в «руководстве к действию», товарищу Кирилловичу было строго-настрого заказано «разжигать международные конфликты». Узнай об этом Белканов, непременно бы по своему обыкновению надрался в слюни и, возможно, начал бы хамить, а так, держался вполне интелигентно, что благоприятно сказалось в финале.

Концерт, ставший значительным событием в жизни нашего города, лично мне поначалу казался провальным. Присущий мне максимализм, неудовлетворённо кипел внутри, горло жгло обидой. Даже водка не помогала. Я пил — и как в прорву, — не пьянел. И только после, видя на сцене буйство АДАПТАЦИИ и бешенный восторг зрителей, понял, что ошибаюсь, что все старания не пропали зря. И расплакался, как ребёнок. А меня пытался успокоить, как папаша сына, тряся за плечи, один из лидеров могилёвского НБП. Картинка была ещё та — залюбуешься.

Первыми на сцену вышли леворадикалы из Борисова, группа РАЗГРОМ. Года три-четыре назад эта группа здорово напоминала СЕКТОР ГАЗА, пока я не выслал им по почте подарок — альбом АДАПТАЦИИ «Безвременье». Помню, тогдашний барабанщик РАЗГРОМА писал мне в письме: «Вася Сундук пока слушал кассету, четыре новых песни написал!» Зерно упало на плодородную почву. С тех пор РАЗГРОМ сильно изменился. Боюсь их обидеть, но факт: группа стала сильно смахивать на АДАПТАЦИЮ, с той лишь разницей, что текста у борисовцев похуже, отчаяния меньше, а идеологии больше. Если бы РАЗГРОМ был не борисоской командой, а Минской, давно бы уже колесили по всяким нацбольским фестам и везде были бы любимы. Но я не нацбол и лично мне очевидна «плосскость» РАЗГРОМА, в сравнении с казахстанцами. Поэтому выступление борисовчан, ударное, мощное, во всех отношениях (лучшего разогрева для АДЫ просто не найти) произвело должное впечаление, но затерялось в величии вышедшей следом АДАПТАЦИИ.

Об уровне АДАПТАЦИИ можно было судить даже по зрителям: уже на первой песне прибитый и запуганный зал (вставать с мест не разрешали, излишне бурная жестикуляция была чревата…) распрямил спины — «Ты хочешь стать пеплом!». А дальше от песне к песне АДАПТАЦИя наращивала обороты: Ермен и Ник, и Белканов, танцующий, кривляющийся бес Белканов со своей клавиатурой, и Сергей Печуев — барабанный царь и бог. Зрительские ряды в какой-то момент стало трясти так, словно под высоковольтным напряжением: публика вертелась и билась на стульях, визжала в истериках, мотала головами, волосами, соплями! После в одном из интервью Ермен сказал, что половина зала знала текста. Хрена там! Процентов 10-ть — знали, остальные всё поняли на ходу. И как ни смешно, именно милиция во многом «поспособствовала» этому взаимопониманию. В воздухе запахло бунтом. Публика начала отвоёвывать у ментов «своё» — право на свободное проявление эмоций. Малолетки, возвращаясь из туалета к своим местам, проходили мимо ментов подпевая и пританцовывая. Люди постарше и посмелее — Манёнок, Свин, Пистолс, Саня Цыбулько и др., начали акты гражданского неповиновения — вставали с мест, танцевали в проходах. Им заламывали руки, выкидывали из зала, но следом шли по десять, по двадцать человек и «отбивали своих». Фойе превратилось в место непрекращающихся словесных баталий с участием ментов с одной стороны и с другой — зашедших на огонёк журналистов, работников филармонии и театра (благо, Драматический Театр — напротив).

— Следующая часть нашей программы называется «Битва за бензин!!!» — наслаждаясь атмосферой прокричал Ермен. Не все поняли о чём речь, но суть уловили и ещё минут двадцать вовсю душу отдавались форменному безумству. А на последней песне, все 250 человек присутствовавших, как один, встали со своих мест. И вот это, братцы мои, нужно было видеть: счастливая публика, аплодирующая группе стоя, счастливая АДАПТАЦИЯ и абсолютно беспомощная милиция. Ради того, чтобы это видеть, стоило делать концерт. Ради такого концерта стоило жить!

Если бы не пауза между выступлением следующей группы, вряд ли публику удалось бы усадить на места. Но эмоции поостыли и все расселись. А на сцену вышел Змей и его ЭЙН СОФ.

Один человек позже признался, что впервые после этого концерта ощутил, что значит «уровень» группы. Только что была на сцене АДАПТАЦИя, чувствующая друг друга в совершенстве, как единый механизм дышащая песнями, и вот на сцене наши. ЭЙН-СОФ, между прочим по профессионализму вряд ли уступят АДАПТАЦИИ, но насколько жалки они оказались в сравнении! Даже отстроиться толково не смогли. А далее Змей выкрикивал панк-кор-скороговорками свои песни мимо микрофона, часто не попадая в тональность. Барабанщик барабанил что-то сам себе, хотя и весьма технично, а басист летал пальцами по струнам… в своё удовольствие. Оторвались хлопцы. Молодцы.

СЕРДЦЕ ДУРАКА, сменившие состав и вышедшие на сцену после трёх с половиной репетиций, выглядели получше. Перед выступлением у Тимофея не захотела включаться его гитара. Как заметил потом Полянский, «и слава Богу». Припёртый к стене, «ангел» сначала испугался, потом, сообразив, что отступать некуда, разозлился, сжал двумя руками микрофон и вывернулся наизнанку, закатив залу истерику. Хорошо! Очень хорошо!!! Даже не смотря на нехватку «мяса» в звуке, даже при том, что музыканты Тимофея, ранее ориентирующиеся на его гитару, вынуждены были выкручиваться и это не всегда получалось. Тимофей! Больше работай, не жалея себя, репетируй, пиши альбомы — и будешь в сонме! Тимофей! Таким, как ты Был на этом концерте — Дорога тебе заказана. Мужайся, решайся!

Пауза, во время выступления могилёвских групп, казахстанцами была использована на всю катушку. К выступлению в составе ЗАПАДНОГО ФРОНТА музыканты подошли с изрядным количеством спирного в крови. Плюс общая усталость, после самоотдачи с  АДАПТАЦИЕЙ. Короче говоря, выглядела группа не лудшим образом, хотя играли с видимым удовольствием, за что и были вознаграждены благодарной публикой.

Ну а изюминка вечера была ещё впереди. Зрители уже двинулись на выход, когда на сцену вышел Белканов. В это же время к сцене приближался Кириллович, но я его перехватил на входе-ступеньках сцены.
— Всё, концерт заканчивается! Он выступать не будет.
— Ещё десять минут.
— Всё-всё-всёЕ
Тут я взъелся по-настоящему: терять было нечего, поэтому я пошёл ва-банк, а именно — выложил свои давно припасенные козыри: кой-какие знания о структуре ментовских органов, сходу перейдя на понт и угрозы, оперируя фамилией прокурора и обещаниями заявлений, жалоб и кляуз в прокуратуру, местные газеты и проч. Вспомнил и про Чумакова, и про взяткуЕ Победа была полная. Про Белканова мент вообще забыл и завязался мне объяснять, как всё не просто, что у него есть начальство, которое требуетЕ

А на сцене, или даже над ней парил Белканов. «Опричники — псы царя!» заставили ОМОН нервно переглядываться. А зрителей вернуться в зал. Далее царила просто одна сплошная эйфория. Чтобы на акустических выступлениях творилось такое, я в Могилёве что-то и не припомню!

Белканов — полное несовпадение образа за кулисами и на сцене. Два разных человека: шут, «петрушка», алкаш и в то же время трагическая личность, поэтЕ нет, ПОЁТ. Что ни строчка — яркий образ, точный, душу выворачивающий. Это выступление было под стать АДАПТАЦИИ. Хотя многие потом говорили, что и АДАПТАЦИИ изюминку придавал именно Белканов со своими клавишами. Ура Хомяку, ура!!

Вот так всё и закончилось, повальной пьянкой, объятиями, заверениями, что Актюбинск и Могилёв — два города на земле, остальное — говно. «Приглашайте, мы обязательно, с удовольствием к вам приедем!» — это Ермен. «Ёто вообще было моё лучшее выступление, хоть и короткое!» — а это Белканов, оделённый ко всему ещё и повышенным вниманием женщин, которое он тотчас же использовал в своих грязных целях — читал им стихи!..

Без четверти полночь: человек 20-ть могилёвских туссовщиков, галдящих у вагонов поезда Могилёв-Москва. Орали, стучали по оконному стеклу бутылками. По другую сторону попеременно возникали Белканов, Вдовиченко, Ермен, Ибрагим, Сергей Наконец, вагон плавно тронулся. Казахстанцы прилипли к стёклам. я побежал параллельно вагону, тщась запечатлить финальный момент пребывания группы в Беларуси, но фотовспышка отказалась работать. Напрочь. Добежав до конца перрона, я сдался. Поезд умчался в черноту. И только теперь, возвращаясь к ожидающим меня туссовщикам, я ощутил, насколько сильно устал. И как напился.